Утилитаризм: надуманные ценности или направление на благо общества? Утилитаризм (Utilitarianism). Основоположником утилитаризма является
Ценностные (аксиологические) учения, согласно которым, высшей ценностью является удовольствие или счастье. Строгие определения удовольствия и счастья на данный момент остаются проблемой. Проблемным остаётся и вопрос, являются ли эти понятия тождественными. Современные западные утилитаристы, как правило, отождествляют их.
Различие между гедонизмом, эвдемонизмом и утилитаризмом
Утилитаризм является моральным учением на базе гедонизма/эвдемонизма и консеквенциализма . В отличие от гедонизма/эвдемонизма, он всегда является только предписательным, а не описательным, учением. Утилитаризм утверждает, что каждый человек должен стремиться поступать так, чтобы максимизировать удовольствие/счастье всех существ, которые способны его испытывать. Любой утилитарист является гедонистом или эвдемонистом, но обратное неверно.
Утилитаризм как консеквенциализм. Его отличие от других моральных систем
Будучи направлением консеквенциализма , утилитаризм оценивает нравственность любого поступка исключительно по его последствиям, то есть по тому, приносит он кому-либо удовольствие или страдание. Цель оправдывает средства, и никакие средства нельзя оценивать как безнравственные, если они приводят к нравственной цели. Утилитаризм не делит людей в целом на нравственных и безнравственных, он лишь отмечает, что некоторые их действия могут приводить к нравственным или безнравственным последствиям.
В этом вопросе утилитаризм противостоит деонтологической этике и этике добродетелей, которые оценивают, соответственно, поступки сами по себе и этических агентов самих по себе. Деонтологическая этика может объявить поступок нравственным или безнравственным сам по себе и провозглашает принцип «делай как должно, и будь что будет». Этика добродетелей вовсе оценивает нравственность самих личностей, по сути, разделяя всех на «плохих» и «хороших». Утилитаризм радикально выделяется на фоне этих учений, так как в первую очередь оценивает не «плох» или «хорош» человек, а «плохо» ему или «хорошо».
В силу этих причин утилитаристы скептически относятся к таким привычным понятиям как долг, достоинство, воздаяние и др. С точки зрения утилитаризма, любой человек, даже самый аморальный, заслуживает счастья. Ни один человек, даже причинивший другим людям много страданий, не заслуживает наказания просто за сам этот факт. Он может преследоваться лишь в той мере, в которой это нужно для предотвращения дальнейших антиобщественных поступков (и только если страдание других существ перевешивает удовольствие, полученное злодеем).
История
Классический период: XVIII-XIX века
Хотя гедонистические и эвдемонические идеи неоднократно высказывались античными философами (первым из них был Аристипп , наиболее известным - Эпикур), а также философом Нового времени Дэвидом Юмом , своё первое систематическое оформление именно как моральная система утилитаризм получил в трудах Иеремии Бентама . Согласно классической формулировке Бентама, морально то, что «приносит наибольшее счастье наибольшему количеству людей» .
Бентам признавал как аксиологический, так и психологический, гедонизм. Он считал, что, в конечном счёте, каждый человек стремится к максимизации личного, а не общего удовольствия. Чтобы утилитаризм восторжествовал на общественном уровне, он, по мнению Бентама, должен поддерживаться государством. Одним из важнейших начинаний по перестройке государства по утилитаристическим принципам, по его мнению, должна была стать реформа уголовного права. Бентам был уверен, что современная ему карательная система исторически основана на идее возмездия и крайне жестока по утилитаристическим меркам. Именно под влиянием идей Бентама в начале XIX века в Англии был отменён ряд архаичных жестоких законов, предусматривающих, например, смертную казнь за небольшие кражи.
Дальнейшее неоднозначное развитие утилитаризм получил у Дж. С. Милля в работе «Утилитаризм» (англ. Utilitarianism , 1861) . В отличие от Бентама, Милль ввёл деление удовольствий на низкие и высокие, а потому отошёл от главного принципа бентамовского утилитаризма - количественной сравнимости всех благ. По этой причине, многие современные авторы считают Милля, скорее, популяризатором, нежели серьёзным продолжателем теории.
Утилитаризм, экономика и политика в XX веке
На рубеже XIX и XX веков утилитаризм и его аксиологические основания получили развитие в работах участников Австрийской экономической школы и других экономистов-маржиналистов: Карла Менгера , Вильфредо Парето , Людвига фон Мизеса и т. д. Они постулировали психологический гедонизм: любой гражданин в своём экономическом поведении стремится к максимизации удовольствия, и именно исходя из этого принимает решения о покупке товара или вступлении в иные товарно-денежные отношения. Австрийская школа совершила революцию в мировой экономической мысли, некоторые её участники (в частности, Хайек) получили Нобелевские премии. И хотя по сей день психологический гедонизм не считается научно доказанным, указанные авторы показали, что он в принципе может использоваться как научная гипотеза с конкретными верифицируемыми и фальсифицируемыми предсказаниями.
Как и Бентам, Кристи смог добиться некоторых реформ в карательной политике своего региона. На данный момент все страны Скандинавии отличаются весьма небольшим количеством заключённых и, при этом, низким уровнем преступности.
Утилитаризм как ориентир в биоэтике и трансгуманизме XXI века
В начале XXI века утилитаризм получил популярность среди ряда философов-трансгуманистов . Наиболее известен из них британец Дэвид Пирс , автор книги «Гедонистический императив» . В этой книге гедонизм рассматривается как основополагающая нравственная ценность для всей биосферы. По мнению гедонистических трансгуманистов, построение общества всеобщего счастья возможно через искусственное изменение нашей психики. Сегодня для этого могут использоваться психотропные препараты, а в будущем возможна радикальная перестройка мозга.
По мнению российского трансгуманиста Виктора Аргонова, ключевой вехой на этом пути должно стать открытие нейрокоррелята удовольствия - физиологического параметра, который однозначно определяет уровень удовольствия (или страдания), испытываемого существом . Когда нейрокоррелят удовольствия будет открыт, наука сможет объективно измерять уровень удовольствия любого существа и произвольно регулировать его. После этого станут возможны технологии универсального искусственного программирования потребностей: человек научится сам решать, от каких факторов получать удовольствие, а от каких - нет . Он уже не будет «рабом» природных инстинктов, а будет сам программировать собственные мотивации. Например, сможет научиться получать удовольствие от любых действий, которые полезны для выживания (например, трудовой деятельности) и уничтожить страдания, неспособные мотивировать его на полезные дела (например, страх при полёте в самолёте, когда от пассажира безопасность полёта не зависит). В целом, по мнению Аргонова, это позволит человеку будущего стать гораздо счастливее, не потеряв мотивации к самосохранению.
Дэвид Пирс более радикален и утверждает, что страдания могут быть не только сокращены и поставлены под разумный контроль, но и вовсе уничтожены. По его мнению, для выживания и дальнейшего развития человеку будущего будет достаточно перепадов между слабыми и сильными (но неизменно положительными) уровнями удовольствия. Если человек, например, перестанет испытывать страх (неприятную эмоцию) в опасной ситуации, но не будет получать в ней и удовольствия, зато будет получать удовольствие при избавлении от опасности, то этого будет достаточно для разумного поведения.
Дэвид Пирс вместе с основанным им «Аболиционистским обществом » (The Abolitionist Society) выступает за увеличение счастья не только людей, но и всех животных (более строго - всех чувствующих существ). Он считает себя веганом и выступает, в частности, за перепрограммирование психики всех хищных животных, чтобы уничтожить сам феномен хищничества.
Гедонистические трансгуманисты анализируют в будущем не только оптимистические, но и катастрофические сценарии. В частности, Дэвид Пирс выдвинул идею утилитрониума - гипотетического сверхсчастливого сверхорганизма, которому для максимизации счастья требуется увеличение собственной массы тела. Если такое существо возникнет на Земле, и его среднее удовольствие будет непропорционально превосходить удовольствие прочих существ, то для него будет морально оправданным уничтожить всё живое на Земле, забрав себе ресурсы. В результате, суммарное удовольствие жителей Земли повысится, хотя и большинство их будут уничтожены. Возможен ли такой сценарий на практике - зависит от природы нейрокоррелята удовольствия, которая пока не раскрыта. Если удовольствие ограничено по величине, и максимум может быть достигнут с использованием конечных ресурсов, то в будущем возможно мирное существование множества сверхсчастливых организмов. Если же удовольствие может неограниченно увеличиваться по мере использования новых ресурсов (например, увеличения массы тела), то не исключена неограниченная война постлюдей за ресурсы и поглощение одних другими.
Примечания
- The History of Utilitarianism - статья из Стенфордской философской энциклопедии
- Утилитаризм // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред.
Под утилитаризмом принято подразумевать такую этическую теорию, которая рассматривает в качестве основания нравственного долга (или критерия разграничения добра и зла) пользу. Однако простое указание на центральное место категории "польза" в определенных этических концепциях не позволяет установить специфику этого явления. Для того чтобы конкретная концепция была признана утилитаристской, она должна совмещать в себе как минимум три свойства. Их очень удачную краткую характеристику предложил современный экономист и социальный философов Л. Сен.
Первым свойством утилитаристской этики является "консеквенциализм" (от англ. consequence - последствие). "Он означает, что о любом выборе (действий, правил, институтов и прочего) судят но его последствиям, то есть по порождаемым результатам. Внимание к последствиям противостоит... тенденции, наблюдаемой в некоторых нормативных теориях, когда некие принципы полагаются верными независимо от результата их применения. На самом деле, консеквенциализм требует даже большего, чем просто озабоченности последствиями, поскольку полагает наиболее важными исключительно последствия и ничто иное". Необходимо иметь в виду, что последствия выбора могут оцениваться как более или менее приемлемые с нравственной точки зрения лишь в том случае, если какие-то из них предполагают большее, а какие-то - меньшее количество того блага, приращение которого требует обеспечивать мораль.
Указание на это благо содержится во втором свойстве утилитаризма, которое А. Сен обозначил с помощью понятия "вэлферизм" (от англ. welfare - благосостояние). Целью морального субъекта с точки зрения утилитаристской этики является увеличение благосостояния тех людей, которые затронуты его поступками. Термин "благосостояние" является уточняющим синонимом слова "польза" (или "полезность"). Утилитаризм, словами А. Сена, "ограничивает суждение о положении дел полезностью того или иного "положения", при этом не интересуясь напрямую такими вещами, как осуществление или нарушение прав, обязанностей и прочего. Сочетание вэлферизма с консеквенциализмом порождает особое требование, а именно: судить о любом выборе по той полезности, которую он приносит. Например, о любом поступке судят по последствиям, к которым он привел (с позиций консеквенциализма), а о последствиях судят по той полезности, которую они принесли (с позиций вэлферизма)".
Наконец, третьим свойством утилитаристской этики является "суммарная оценка", согласно которой "полезность отдельных индивидов просто складывается с целью определить их совокупное достояние, при этом не важно, каким образом эта сумма распределена среди индивидуумов (то есть находится максимальное значение суммарной полезности, невзирая на степень неравенства в распределении полезности)".
Итоговая формула утилитаризма, учитывающая все три его свойства, может быть представлена следующим образом: "О любом выборе судят по величине суммированного благосостояния, порожденного этим выбором".
Отдельные элементы утилитаризма и даже его итоговую формулу в ее применении к частным, в особенности общественно-политическим, проблемам легко обнаружить на всем протяжении истории этической мысли. В качестве общего принципа, вмещающего в себя все нормативное содержание морали, она рассматривалась некоторыми английскими теологами XVIII в. Однако для них рассуждение об увеличении полезности являлось способом обоснования принципов, входящих в христианскую моральную доктрину, а не инструментом поиска оптимальных критериев разграничения между добром и злом. Поэтому самостоятельное существование этики утилитаризма следует отсчитывать от социально-этической концепции И. Бентама. В своем "Введении в принципы морали и законодательства" И. Бентам утверждает, что "под принципом полезности понимается тот принцип, который одобряет или не одобряет какое бы то ни было действие, смотря но тому, имеет ли оно (как нам кажется) стремление увеличить или уменьшить счастье той стороны, об интересе которой идет дело, или, говоря то же самое другими словами, содействовать или препятствовать этому счастью". Так как одобрение или осуждение действия на основе "принципа полезности" замкнуто на вопрос об увеличении счастья, тождественного для И. Бентама удовольствию, то моральная оценка в рамках предложенной им позиции не может осуществляться без замеров этого явления. И. Бентам исходил из того, что в распоряжении морального субъекта имеется достаточно надежный инструментарий для измерения индивидуального уровня счастья в определенный момент времени и на определенных временных промежутках.
Первым элементом такого инструментария служат критерии оценки удовольствий. Непосредственными, первичными критериями являются их интенсивность, продолжительность, несомненность или сомнительность, а также близость или отдаленность. С учетом того, что отдельное удовольствие встроено в жизненный нарратив испытывающего его человека, количественный индекс каждого удовольствия должен, по мнению И. Бентама, отражать не только его собственные свойства, но также способность к порождению других удовольствий и страданий. На этой основе к четырем первичным критериям, искусственно вырывающим отдельное удовольствие из единства индивидуального опыта, добавляются критерии плодовитости и чистоты. Вторым элементом бентамовского инструментария служит исчерпывающая, по его мнению, классификация типов простых удовольствий (от "удовольствий чувств" до "удовольствий облегчения"). Она необходима утилитаристу, поскольку на ее основе выделяются объекты измерения. Критерии количественной оценки применяются именно к простым элементам сложных удовольствий, полученным в результате аналитического разложения последних. Наконец, бентамовское измерение счастья учитывает не только объективные закономерности в сфере получения удовольствия, но и индивидуальную чувствительность каждого человека. Для того чтобы такой учет был систематическим и достоверным, И. Бентам предлагает типологию факторов, которые варьируют подобную чувствительность.
Если стороной, "об интересе которой идет дело", является не индивид, а коллектив (общество), то список критериев количественной оценки дополняется еще одним - распространением удовольствия. Так как интерес коллектива, по И. Бентаму, не может быть ни чем иным, кроме суммы интересов, входящих в него индивидов, то для выяснения "общей тенденции" какого-либо действия оказывается необходимо: 1) сложение чисел, выражающих превышение удовольствий над страданиями для тех, кто выигрывает от его совершения; 2) сложение чисел, выражающих превышение страданий над удовольствиями для тех, кто проигрывает от его совершения; 3) подведение итогового баланса. Подобное суммирование позволяет не только установить положительную или отрицательную тенденцию действия, но и выбрать среди потенциальных стратегий поведения ту, которая ведет к "наибольшему счастью наибольшего количества людей". Принципиальным условием правильности утилитаристского суммирования является сохранение равной значимости счастья каждого человека в ходе решения вопроса о моральной правильности или неправильности планируемого действия. Позднее с легкой руки Дж. С. Милля посылка равной значимости ("каждый должен считаться за одного и никто - более чем за одного человека") получила название "бентамовского афоризма".
Основным внутренним противоречием утилитаристской этики И. Бентама является необходимость совмещения строго гедонистической психологии с императивностью принципа "наибольшего счастья наибольшего количества людей". Если удовольствие и страдание, по словам И. Бентама, "верховные властители" человечества, то исполнение требования увеличивать суммированное счастье никак не может быть вменено их "верноподданным". Ведь исполнение принципа "наибольшего счастья" совсем не обязательно приносит действующему лицу то удовольствие, которое превышает его страдания от негативных последствий соблюдения этой нормы или от потери возможности совершать иные (нравственно неоправданные) поступки. Один из способов решения этой проблемы связан с бентамовским разграничением "частной этики", служащей счастью самого индивида, и "законодательства", служащего счастью общества, в том числе созданию системы институтов и традиций, в которой стремление каждого к своей пользе будет улучшать положение всех. Однако этот ход мысли всего лишь переносит противоречие на уровень мотивов законодателя, исток которых остается непонятным. Да и в рамках "частной этики", как она описана И. Бентамом, стремление к счастью другого уже соединено со стремлением к собственному счастью. Другой способ решения проблемы - ослабление гедонистических посылок психологической теории, стоящей за утилитаристской этикой, признание того, что не всякое стремление есть стремление к удовольствию. Но отсюда следует, что и желание блага другому человеку не обязательно должно принимать форму стремления обеспечить ему максимальное количество удовольствий. Тем самым подрывается универсальность критерия "наибольшего счастья наибольшего количества людей".
Идейный наследник И. Бентама Дж. С. Милль рассматривал консеквенциалистское понимание морали в качестве неизбежного для этики ("моральность действий зависит от последствий, которые они порождают - таково убеждение разумных людей, принадлежащих ко всем школам") и считал основным предметом теоретических разногласий вопрос о том, какие критерии позволяют определять моральную значимость последствий. В этой связи Милль попытался разработать обоснование правильности утилитаристского критерия - "принципа пользы". Это обоснование не является строгим доказательством и призвано лишь "расположить" интеллект к принятию данного принципа. Миллевское обоснование предполагает последовательный переход от всеобщего желания счастья к его объективной "желательности", и от утверждения о том, что счастье есть благо для конкретного человека к утверждению о том, что благом для совокупности людей является именно общее счастье. Последний шаг часто рассматривается как доказательство неразрывной связи общего счастья и счастья каждого индивида, т.е. как рассуждение, прямо формирующее альтруистические убеждения. Однако скорее всего оно всего лишь показывает необходимость беспристрастного суммирования счастья теми, кто уже стремится обеспечить благо определенной совокупности людей.
В отличие от И. Бентама, у Дж. С. Милля нет единого понимания той роли, которую "принцип пользы" играет в ходе принятия решений моральным субъектом. Довольно часто этот принцип характеризуется им как способ определения долга в конкретных ситуациях. В трактате "Утилитаризм" мы находим следующую формулировку: "Учение, признающее основанием нравственности полезность или принцип величайшего счастья, оценивает поступки по отношению их к нашему счастью: те поступки, которые ведут к счастью, - хороши, а те, которые ведут к несчастью, - дурны". Не исключено, что данное утверждение относится не столько к единичным поступкам, сколько к их классам, а значит, к общей норме, на которую следует опираться в ходе принятия решений. Но и в этом случае текст "Утилитаризма" не оставляет сомнений в том, что выявление классов правильных и неправильных поступков представляет собой лишь часть предназначения "принципа пользы". Последний позволяет не только формулировать так называемые "вторичные правила", но и ситуативно проверять результаты их применения. Возможность такой проверки демонстрирует ключевая миллевская аналогия. Он уподобляет "вторичные правила" морали результатам готовых астрономических вычислений из "Морского альманаха", которые моряки могли бы получить и непосредственно в ходе плавания. Однако такая проверка, по Дж. С. Миллю, не только возможна, но и необходима. По крайней мере во всех нехарактерных и сомнительных случаях. Так, каждый знает, что кража "вредна для счастья людей". Однако "для того чтобы спасти жизнь человека, не только дозволительно, но даже обязательно украсть или отнять силою необходимую для этого вещь или лекарство". За пределами текста "Утилитаризма" у Дж. С. Милля встречаются формулировки, которые исключают прямое действие "принципа пользы". Так, в "Системе логики" Милль утверждает, что "есть много добродетельных действий... которые в частных случаях ведут к потерям в отношении счастья, производят больше страдания, чем удовольствия. Однако такое поведение... имеет оправдание лишь тогда, когда существует возможность продемонстрировать, что в целом в мире будет больше счастья, если будут поощряться те чувства, которые делают людей в некоторых обстоятельствах невнимательными по отношению к счастью".
Еще одним отличием от этической теории И. Бентама является то, что Дж. С. Милль обнаруживает в сфере удовольствия качественные разграничения. Так, И. Бентам утверждал, что удовольствие от примитивной игры в кнопки не только равно удовольствию от поэзии и музыки, но даже превосходит его в силу своей "общедоступности" и "невинности". Дж. С. Милль увидел в этом утверждении не только грубое искажение основ нравственного опыта, но и один из главных поводов для нападок на учение. Противники утилитаризма утверждают, что доктрина, в которой нет более прекрасной и благородной цели, чем удовольствие, "достойна разве одних только свиней". Однако, по мнению Дж. С. Милля, эти нападки опираются на неверное предположение, что человек не способен иметь иных удовольствий, кроме "свинских", либо не способен разграничивать "скотские" и "более возвышенные" (умственные, нравственные, эстетические) удовольствия. Критерием для разграничения "высших" и "низших" удовольствий, но Дж. С. Миллю, является следующий: "Если люди, вполне испытавшие два каких-либо удовольствия, отдают одному из них столь большое предпочтение, хотя и знают, что достижение его сопряжено с гораздо большими неприятностями, чем достижение другого, но все-таки предпочитают его даже и тогда, когда другое представляется им в самом большом количестве, в каком только возможно, то мы имеем полное основание заключить, что предпочитаемое удовольствие имеет перед другим столь значительное качественное превосходство, что количественное между ними отношение теряет при этом почти всякое значение". Дж. С. Милль не дает однозначного ответа на вопрос, можно ли ориентироваться в вопросах разграничения удовольствий по качеству на "общее чувство и общее мнение" или только на мнение тех людей, которые "поставлены в благоприятные условия для опыта, способны к самонаблюдению и к самосознанию". Однако в любом случае он считает необходимым скорректировать определение "принципа пользы" в соответствии с качественным подходом к удовольствиям: в отношении самого себя и в отношении других высшей целью человека является "существование, наивозможно свободное от страданий и наивозможно богатое наслаждениями как количественно, так и качественно".
Отдельные проблемы утилитаристской этики и их отражение в современных этических дискуссиях. Каждый из пунктов утилитаристской схемы определения должного поступка вызывает значительные затруднения у морального субъекта, пытающегося ее использовать. Попытки снять такие затруднения и найти оптимальные формы применения "принципа пользы" задают основные направления развития современной утилитаристской этики.
1. Выбор объекта утилитаристского обоснования. Первый вопрос, с которым сталкивается этика утилитаризма: что именно должно проверяться с помощью утилитаристского теста на сравнительное увеличение полезности? В качестве возможных кандидатов выступают последствия единичных действий, последствия применения нравственных норм и последствия деятельного воплощения мотивов поведения и черт характера. Считается, что до Г. Сиджвика, третьего крупного представителя классического утилитаризма, различие подходов, возникающих вследствие разных ответов на этот вопрос, отчетливо не осознавалось. Как мы показали выше, И. Бентам обсуждал лишь один из них, а Дж. С. Милль, не испытывая особенных неудобств, использовал разные подходы в различных теоретических контекстах. Однако в настоящий момент границы между ними вполне определенны, а их различие активно обсуждается.
Первый подход получил название "прямого утилитаризма", в качестве синонима используется понятие "утилитаризм действий" (яркие представители - Дж. Смарт, П. Сингер). Критерием нравственной правильности конкретного поступка в данном случае считается его способность приводить к таким последствиям, которые в наибольшей степени увеличивают полезность. Другой подход предполагается "косвенным утилитаризмом", представители которого по ряду причин отказываются проводить через тест на увеличение полезности последствия конкретных действий. В качестве оснований для отказа могут выступать: а) сложность анализа последствий отдельных поступков в конкретных ситуациях; б) неспособность индивидов сохранять эмоциональное равновесие и беспристрастность в ходе подобного анализа; в) опасные последствия "утилитаризма действия" для координации деятельности между людьми, сохранения общественного порядка и солидарности. К примеру, отдельная кража при "беспристрастно благожелательном" распределении украденного может дать очень хорошие результаты в отношении совокупной удовлетворенности или благосостояния затронутых ею сторон. Однако признание условности запрета на воровство, вытекающее из одобрения отдельной кражи, ведет к катастрофическим последствиям в том же самом отношении.
Аргументация против "утилитаризма действия" порождает два варианта "косвенного утилитаризма", имеющих разную распространенность: "утилитаризм мотивов и свойств характера" и "утилитаризм правил" (если нормы берутся вместе с обеспечивающими их исполнение санкциями - "утилитаризм институтов"). В последнем, более влиятельном, варианте утилитаристской моральной философии главным предметом поиска является наиболее удачный в отношении максимизации полезности этический кодекс. По мнению Р. Брандта, он должен включать набор правил поведения, который был бы достаточно прост, чтобы его можно было легко изучить, и набор процедур для решения конфликтов между нормативными положениями, которые были бы достаточно эффективны, чтобы моральный субъект не попадал в тупиковые ситуации.
Некоторые философы пытаются показать ложность дихотомии двух типов утилитаризма. Так, с точки зрения Р. Хеара, их противостояние снимается с помощью разграничения между "критическим" и "интуитивным" уровнями морального мышления. Второй уровень полагается на готовые, апробированные опытом поколений и закрепленные на уровне привычек и автоматизмов моральные нормы. Повседневная практика принятия нравственных решений должна осуществляться именно на этом уровне. И лишь в некоторых случаях, когда готовые нормы конфликтуют между собой или когда исполнение нормы в новой и непривычной ситуации очевидно ведет к негативным в отношении суммарного благосостояния последствиям, вступает в действие критический уровень. Он включает в себя оценку полезности, сопряженной с альтернативными линиями поведения в конкретной ситуации. Следует отметить, что подобный вариант соединения двух видов утилитаризма является всего лишь более реалистичной версией утилитаризма действий.
2. Содержание и измерение благосостояния отдельных индивидов. Классическая утилитаристская традиция недвусмысленно отождествляла индивидуальную полезность с удовольствием и счастьем. В современном утилитаризме этот тезис превратился в остро дискуссионный. Основной альтернативной позицией является такой критерий благосостояния как удовлетворенность желаний. В отличие от счастья или удовольствия он не является исключительно субъективным, поскольку включает в понятие благосостояния не только переживания, но и некоторые объективные результаты деятельности человека (достижения, материальные приобретения, высокую внешнюю оценку) или даже просто благоприятные для него ситуации. Данный критерий благосостояния имеет то преимущество, что позволяет отсеивать некоторые удовольствия, которые не сопровождают, а замещают собой предметную практику. Переход к утилитаризму удовлетворения желаний является одним из способов ответа на контраргумент против утилитаризма, состоящий в том, что утилитаристски мыслящий моральный субъект должен был бы одобрить противоречащее нравственной интуиции решение о своем собственном (либо всеобщем) подключении к "аппарату, стимулирующему центры удовольствия", или к "машине по производству личного опыта". Некоторые из сторонников этой позиции полагают, что утилитаризм должен оперировать даже не концептом "желание", а концептом "предпочтение", который отражает тот факт, что желания человека находятся в иерархизированном состоянии, имеют для него разную значимость. Не располагая информацией о предпочтениях лица в отношении разных желаний, мы не сможем построить его индивидуальную "функцию полезности".
Защитники традиционного понимания благосостояния (одним из них являлся Р. Брандт в поздний период своего творчества) предполагают, что утилитаризм счастья вполне способен справиться с трудностями, которые порождает субъективность этого критерия, а вот утилитаризм удовлетворения желаний (предпочтений) изначально оказывается несостоятельным в практическом отношении. Мир человеческих желаний находится в процессе постоянного изменения, и мы не можем выбрать такую линию поведения, которая максимально увеличивает их удовлетворение, поскольку не знаем, желания какого времени необходимо принимать за точку отсчета: прошлые, нынешние или будущие. У нас нет оснований исключать из расчета прошлые желания, поскольку их еще можно исполнить. Прошлое счастье не создает подобных проблем, поскольку на него нельзя повлиять. Нет у нас и достаточных оснований для пренебрежения будущими желаниями. Если их возникновение неизбежно, то именно на их фоне решение будет оцениваться спустя некоторое время. По мнению Р. Брандта, это означает, что процедура выявления прироста благосостояния от альтернативных линий поведения становится бесконечно сложной и искусственной.
Другая часть проблем, связанных с измерением индивидуального благосостояния, порождена вопросом о том, какие из удовольствий или желаний необходимо учитывать, определяя индексы полезности планируемых поступков: все или только некоторые. Утверждение о том, что любое удовольствие (удовлетворенное желание) увеличивает благосостояние человека, существенным образом расходится с интуитивно очевидными представлениями. Удовольствие от импульсивных саморазрушительных действий является хорошим примером. Для того чтобы уменьшить такое расхождение, современные утилитаристы готовы принимать в расчет только те желания (удовольствия), которые являются "глобальными", т.е. вызваны не отдельным событием, а соответствием происходящего со мной моему видению наилучшей жизни (Дж. Гриффин), а также "информированными" (Дж. Харсаньи) или "рациональными" (Р. Брандт), т.е. пришедшими рефлексивную процедуру проверки их аутентичности. С точки зрения Р. Брандта, аутентичность желаний проверяется посредством "когнитивной психотерапии" - процесса, в ходе которого человеку неоднократно, в предельно ясном виде и в обстановке, способствующей спокойному обдумыванию, предъявляется вся относящаяся к условиям и последствиям удовлетворения определенного желания информация. Когнитивная терапия не является средством моральной (ценностной) критики желаний, она всего лишь исключает те желания, которые возникают в результате ошибочных представлений о мире и о себе. Когда речь идет об оценке благосостояния другого человека когнитивная терапия превращается в гипотетическую процедуру.
Наконец, в современной утилитаристской мысли обсуждается качественная неоднородность желаний и удовольствий, которая вносит существенные поправки в методики определения количественных показателей индивидуального благосостояния. Часть философов морали следует за Дж. С. Миллем, признавая качественное отличие высших удовольствий от низших, а значит, отсутствие возможности компенсировать недостаток высших удовольствий за счет прибавления любого количества низших. Однако их оппоненты указывают на тот факт, что из качественного характера различий следует сомнительный вывод, что повышение критически низкого уровня низших удовольствий или даже устранение положительного страдания, относящегося к телесночувственной сфере, нельзя скорректировать за счет самых минимальных потерь в области высших удовольствий. Благосостояние человека, который имеет возможность прослушать 100 концертов классической музыки и страдает при этом от непрерывных мучительных болей, должно оцениваться как более высокое, чем благосостояние человека, который не страдает от болей, но прослушал на один концерт меньше. Чтобы избежать таких выводов, многие современные утилитаристы признают общую правомерность миллевского разграничения, однако пытаются избежать тезиса о радикальной несоизмеримости разных удовольствий. Они используют для обоснования относительного преимущества высших удовольствий такие количественные параметры, как расширение общей чувствительности и восприимчивости человека, а также меньшее количество негативных последствий. По мысли Дж. Дж. Смарта, этот подход является рациональным еще и потому, что в области реальной нравственной практики количественный и качественный подходы к разграничению удовольствий не ведут к существенным разногласиям.
3. Определение суммарной полезности коллективов. В сфере определения полезности, относящейся ко множеству людей, затронутому последствиями определенного решения, можно выделить две группы проблем. Первая группа связана с трудностью сравнения уровня удовлетворенности одного человека с уровнем удовлетворенности другого. Счастье или позитивные переживания, возникающие от исполнения желаний, являются сугубо субъективными феноменами: они не поддаются непосредственной фиксации и очевидному масштабированию. В этом вопросе мы лишены точек отсчета, единиц измерения и измерительных приборов. Внутри собственного психического опыта каждый человек проводит разграничения между приятными или неприятными ощущениями по их интенсивности, хотя его суждения по этому поводу и не могут быть проверены извне. Но когда речь заходит о таком же сравнении в отношении к разным людям, подвергающимся одинаковому воздействию, а тем более - к разным людям, повергающимся разным воздействиям, исчезают хоть сколько-то надежные основания для итогового суждения. Как заметил современный утилитарист Р. Гудин то обстоятельство, что и я, и ты рассматриваем боль от укола булавкой как намного меньшую, чем боль от сломанной руки, не может стать "архимедовой точкой, позволяющей сказать определенно, что моя сломанная рука для меня хуже, чем твой булавочный укол для тебя". Чувствительность к боли одного человека может быть настолько больше, чем чувствительность другого, что укол будет весить на беспристрастных утилитаристских весах не меньше, а больше, чем сломанная рука. Это не исключено, но и недоказуемо. В утилитаристской этике и близкой к ней экономической теории благосостояния эта проблема получила название "проблема межличностных сравнений".
Вторая группа проблем связана с тем, что суммирование положительных и отрицательных переживаний разных людей ведет к некоторым следствиям, которые не приемлемы для общераспространенных моральных представлений. Прежде всего оно создаст преференции в пользу людей, которые от природы или в результате специфического жизненного опыта имеют повышенную чувствительность по отношению к удовольствию или страданию. Особенно противоречивыми с нравственной точки зрения являются преференции, которые порождает повышенная чувствительность к удовольствию. Это можно продемонстрировать с помощью мысленного эксперимента "монстр полезности". В свете утилитаристской этики человек, обладающий многократно превосходящими средний уровень способностями к получению удовольствий (к извлечению полезности из определенной порции ресурсов), имел бы полное моральное право на такую долю ресурсов, которая многократно больше доли любого среднего человека. Еще более абсурдным является другое следствие: если бы какой-то из "монстров полезности" получал удовольствие от страданий других людей, то причинение таких страданий было бы морально оправданным. Второй парадокс суммирования индивидуальных индексов счастья (удовлетворения желаний) связан с выбором способов увеличения полезности. Рост суммарной полезности может опираться как на меры по увеличению уровней индивидуального благосостояния, так и на меры по увеличению количества субъектов, способных к переживанию счастья (удовлетворению желаний). Между этими способами нет никакого ценностного различия. В подобной перспективе нищее и большое сообщество может оказаться лучше материально благополучного, но небольшого, а значит переход от благополучия, сопряженного с контролем над численностью населения, к нищете при неконтролируемом демографическом росте или при его стимулировании будет допустимым или даже морально обязательным (так называемый "отвратительный вывод"). Наконец, суммирование полезности, предполагающее возможность обеспечивать благосостояние большинства за счет потерь или сохранения низкого уровня благосостояния меньшинства, может санкционировать самые вопиющие социальные неравенства, эксплуатацию и подавление. Это обстоятельство создает третий парадокс суммирования.
Каковы возможные способы преодоления этих трудностей, предложенные самой утилитаристской этикой. Одним из наиболее эффективных способов обойти проблему межличностных сравнений является переход к ординалистской интерпретации полезности (ординалистская версия утилитаризма разработана К. Эрроу). Исследователь может отказаться от обсуждения относительной интенсивности желаний отдельного человека и разных людей, ограничившись учетом артикулированного ими порядка предпочтений. В определенный момент времени ситуация. А предпочтительна для меня ситуации В, а та в свою очередь предпочтительна ситуации С. Никакие количественные индексы этим ситуациям можно не приписывать. Ординалистская интерпретация полезности отвечает отчасти и на другие проблемы суммирования. Так, повышенная чувствительность к удовольствиям "монстров полезности" теряет на ее фоне всякую моральную значимость. Однако дело в том, что на основе порядка индивидуальных предпочтений оказывается крайне сложно установить порядок предпочтений для определенного сообщества в целом. Знаменитый "парадокс голосования" свидетельствует об этом чрезвычайно ярко. В том случае, если предпочтения лица а в отношении трех альтернатив будут А > В > С, лица b - В > С > А, лица с - С > А > В, то способом определения коллективного приоритета может быть лишь двухэтапное голосование. Сначала - по поводу одной пары альтернатив, а затем - по поводу победившего на первом этапе и еще не ставившегося на голосование варианта. Исход такой процедуры будет зависеть исключительно от того, какая из пар окажется первой поставлена на голосование (т.е. от случайного фактора). В той же мере случайным (или же пристрастным) будет вывод о максимальной полезности для группы аbс.
Преодоление проблемы межличностных сравнений может вестись и на другом направлении - доказательства ее малой значимости для суммирования. Так, Дж. Харсаньи полагает, что для осуществления межличностных сравнений нам достаточно изучить словесно артикулируемые предпочтения других людей, совокупность внешних выражений этих предпочтений в их поведении, а затем осуществить воображаемое проникновение в их сознание. Случаев, когда такая методика подводит, в реальной практике не так много. Лишь экзотические формы культурного опыта вызывают сомнение в перспективе межличностных сравнений. Это, по мнению Дж. Харсаньи, позволяет сохранить права за умеренным кардинализмом (интерпретацией полезности в качестве величины, интенсивность которой может быть измерена)1.
Для предотвращения выводов, противоречащих нравственной интуиции, господствовавший в классическом утилитаризме принцип увеличения совокупной полезности заменяется на иные принципы или модифицируется. Одним из замещающих принципов является принцип "средней полезности", который требует исчислять удовлетворенность предпочтений на душу населения (Дж. Дж. Смарт, Дж. Харсаньи). При его применении лишаются моральной санкции экстенсивные стратегии роста удовлетворенности предпочтений. Другим субститутом является принцип В. Парето, часто, но не всегда совмещающийся с ордипалистской интерпретацией полезности. В соответствии с ним действие оправдано, если в его результате хотя бы один человек увеличивает удовлетворенность своих предпочтений, а остальные ее не уменьшают. Принцип В. Парето автоматически гарантирует внимание к благосостоянию каждого человека, чей интерес затронут определенным действием. Он не дает возможности жертвовать единицами ради общего блага. Однако его существенным недостатком является то обстоятельство, что сам он серьезно противоречит нравственной интуиции. Ведь он запрещает ухудшать положение отдельных индивидов в сравнении с определенным status quo и, значит, способствует сохранению тех ситуаций, традиций или институтов, которые предполагают неравенство, эксплуатацию и подавление. Принцип В. Парето категорически запрещает осуществлять мероприятия, которые ведут к росту благосостояния большого количества людей, если эти мероприятия требуют даже минимальных потерь меньшинства. Он сохраняет свой консервативный заряд даже в том случае, когда это меньшинство осуществляет диктатуру или присвоило себе львиную долю материальных ресурсов. Выходом из этого положения считается правило компенсации людей, проигравших от не соответствующего принципу В. Парето изменения (так называемое правило Калдора-Хикса).
Но его оправданность тоже стоит под вопросом: не означает ли полная компенсация проигравших того, что положение вообще не изменилось? Одной из самых известных модификаций или конкретизаций принципа совокупной полезности является требование обязательного учета известной уже классическим утилитаристам тенденции "убывания предельной полезности". Эта тенденция состоит в том, что удовлетворение от каждой новой порции некоего блага ("предельная полезность") имеет тенденцию к уменьшению пропорционально уже существующей обеспеченности им реципиента. Отсюда следует, что получение неимущими определенного количества благ дает в целом больший прирост полезности, чем потеря того же количества благ избыточно обеспеченными (Р. Хеар, Р. Брандт и др.).
4. Зависимость нравственной оценки действия от его последствий. Значительные трудности утилитаристской этики связаны с ее консеквенциалистским характером. Прежде всего под вопросом стоит наличие познавательных средств, которые позволяют с точностью определять относящиеся к туманной области будущего последствия отдельных действий или функционирования нормативных систем. Ни один самый мощный интеллект не способен проанализировать всю необходимую для принятия консеквенциалистского решения информацию. Однако наиболее шокирующим с этической точки зрения следствием консеквенциализма оказывается зависимость, возникающая между сугубо интеллектуальными свойствами человека, задействованными в процессе предвидения, и итоговой моральной оценкой его поведения. С точки зрения утилитаризма, моральный субъект может оказаться признан совершившим безнравственное действие, нарушившим свой долг просто в силу того, что он недостаточно искусен в деле определения отдаленных последствий своих поступков.
Отдельной проблемой является вопрос об итоговом состоянии дел, которое подлежит оценке в свете произведенной действием полезности. Необходимость выбирать такое состояние ставит утилитаристского морального субъекта в крайне двусмысленное положение. Ограничивая анализ последствий своих действий определенным моментом во времени, он снимает с себя ответственность за все, что произойдет позднее, даже если через секунду после этого момента случится спровоцированная его действиями катастрофа. Отказываясь от подобного ограничения, он сталкивается с полной неопределенностью в отношении круга затронутых действием лиц и возможного влияния на них планируемого поступка. Другими словами, он лишается всяких оснований для предпочтения той или иной альтернативы. Если обсуждаемое им решение предполагает самоограничение ради тех, кто будет жить в будущем, как это происходит при использовании общего достояния нации или человечества, то отсутствие отчетливого и ограниченного временного горизонта расчетов диктует абсолютную жертвенность со стороны ныне живущих людей. Ведь они ограничивают себя ради благосостояния потенциально бесконечного количества субъектов.
Ответ на некоторые трудности, связанные с предвидением будущего, даст так называемый вероятностный утилитаризм. Именно он соответствует двум глубоко укорененным моральным убеждениям. Во-первых, убеждению в том, что поступок, последствия которого имеют максимальный эффект в отношении суммарного благосостояния, но могут наступить с очень небольшой степенью вероятности, не является наилучшим в моральном отношении, если его менее благотворные альтернативы обладают гораздо большими шансами воплотиться в действительности. Во-вторых, убеждению в том, что наступление маловероятных негативных последствий какого-то действия не делает его безнравственным. Вероятностный утилитаризм открывает также возможность для снижения излишней требовательности к когнитивным способностям утилитаристского морального субъекта. Он вменяет ему такой уровень определения вероятности последствий своих действий, который доступен любому взрослому человеку, чьи умственные способности находятся в пределах нормы.
Ответ на трудности, связанные с итоговым состоянием дел возникает на основе тезиса о пропорциональном убывании сегодняшней ценности будущего благосостояния (так называемое "дисконтирование будущего"). Как в индивидуальном опыте, так и по отношению к группам людей будущее счастье (удовлетворение предпочтений), как и будущее страдание, должны рассматриваться с определенным понижающим коэффициентом. Чем более отдаленными во времени являются последствия поступка, тем меньшую значимость они должны иметь в сравнении с последствиями ближайшего будущего. Это означает, что последствия определенного действия постепенно "затухают" и "растворяются" по мере дальнейшего течения времени и, начиная с какой-то точки на временной оси, ими можно пренебрегать. Среди основных аргументов пользу дисконтирования будущего - склонность к нему каждого человека, принимающего решения, касающиеся его собственной жизни, а также неустранимая неопределенность по поводу того, будут ли существовать лица, затронутые последствиями действия, в будущем. В отношении частного вопроса о материальных самоограничениях ныне живущих людей ради благосостояния людей будущего в пользу дисконтирования работает еще и такое обстоятельство, как возможность увеличивать общее достояние за счет эффективного использования ресурсов в ближайшей временной перспективе.
В 19 веке составляется этика утилитаризма , она рассматривает любые социокультурные или природные феномены основываясь на их пользу, а не в соответствии с их объективными свойствами.
И. Бентам (1748-1832) — основоположник английского утилитаризма. Джеймс Милль (1773- 1836) и Джон Стюарт Милль (1806-1873) — его преемники — обосновали положение этого направления.
Работа И. Бентама «Введение к принципам моральности и законодательства» считается первым изложением концепции утилитаризма. Начало утилитаризма как направления моральной философии было положено в этом трактате.
И. Бентам полагал, что «принцип полезности» функционирует в четырех областях: политической, физической, религиозной и моральной. Он не прогнозировал, что опираясь на этот принцип все люди будут регулировать свое поведение. Этот принцип прежде всего касался законодателей и политических деятелей, которые вносят изменения в общество.
Говоря о личной этике «в ее типичном варианте», то она должна давать инструкции индивиду, каким образом увеличить личное счастье, которое есть частью счастья всего общества. В этом трактате была осуществлена классификация страданий — 12 видов и 14 видов удовольствий, проанализированы такие понятия, как «страдание», «эмоция», «жажда», «мотив», «зло», «благотворительность» и другие.
Дж. Милль разделяет «полезное» от чувственных удовольствий и выгоды. Он считает, что удовольствие бывают количественно и качественно разными. Те, которым отдает предпочтение большинство людей — считаются наиболее ценными. По возможности люди стремятся к удовлетворению чувства собственного достоинства, то есть, отдают предпочтение высшим потребностям.
По определению Дж. Милля , мораль — это такие правила для руководства в человеческих поступках, через их осуществление для всего человечества создается наиболее богатое наслаждениями и свободное от страданий существование. По мнению Дж. Милля утилитаризм развивает традиции стоицизма и христианства, идеал общечеловеческого единения и любви. Также не менее важно прилагать усилия для достижения личного счастья каждым человеком.
Кроме главного принципа полезности существуют также второстепенные принципы: «учитывай интересы ближних», «противодействуй несчастью», «не навреди». Образование этого направления происходило в споре с интуитивизмом и приоризмом, со взглядами Канта, в частности. Однако, эта теория не обошла и внутренних противоречий. Прежде всего это относиться к проблеме нахождения основоположений для оценивания поступков.
В классическом утилитаризме оценка поступка основывается на последствиях действия, взятого в качестве самостоятельного совершенного акта и соблюдения прав других людей в качестве одного из последствий действия. В то же время права человека выступают как стандарт, выполнение которого обязательно для всех людей.
Механизм, двигатель человеческих поступков по Бентаму — психика человека: страдания, чувства и удовольствие. Человек все время находится между этими психическими состояниями. Полезность поступков может дать чувство удовлетворения, что равнозначно понятию счастье.
Полезность — это то, что приносит благополучие, удовольствие, счастье и добро, а противоположным ему есть чувство несчастья. Бентам ставит понятие полезности в центр понимание мотивов поступков людей, считает, что с него целесообразно выводить законодательные и моральные нормы. Он считает, что понятие полезности лежит в основе природы человека.
Вопроса о связи общественных и частных интересов рассматриваются на основе понятия «сущность». Согласно Бентама существуют два типа сущностей. Первые — это те, которые реально существуют, или те, которые можно постичь здравым смыслом. Вторые — те, которые не существуют реально — это категории, в частности этические. Бентам опровергает существование нравственных связей между людьми, поскольку они, по его мнению – мнимая величина.
Джеймс Милль — последователь учения Бентама — выходил из идей Юма в проблемах гносеологии, что повлияло на этическую теорию философа. По мнению Милля, ощущение — это основа знаний о мире. Свое понимание основ познания он переводил и на мораль. Чувство неудовлетворенности и удовольствие – самые простые — соотносятся с определенным поступком.
Общность поступков и чувств составляет содержание нравственности.
Основой чувство удовлетворения есть власть, богатство, самоутверждения , — эти эгоистические причины поведения и является основой моральности. Милль путем воспитательного воздействия пытался разработать способы перевода субъективного эгоизма в общественно желаемое поведение. С этой целью он считал необходимым создать правовую систему наказаний и поощрений.
Сын Дж. Милля, Джон Стюарт Милль , продолжал развивать этическую систему утилитаризма в собственном труде «Система логики». К истории этики как разновидность моральной теории утилитаризм вошел благодаря Миллю. Он объясняет моральную ценность поступков их полезностью и рассматривает моральные правила и чувства как результат морального опыта человечества. Считает, что когда человек достигает «своего», то так он вносит свою часть в создание «мирового блага»; видит моральную значимость в любви к другому, как к самому себе; отвергает чисто количественный способ отношения к удовольствиям, подчеркивая их качественные параметры, отличая их от счастья.
Права человека по Миллю — определенный стандарт, его исполнение — обязанность для каждого. В отличии от своих предшественников, Милль не сводит полезность к эгоистическому наслаждения. В его этике речь идет об альтруистическом принципе, однако, не раскрываются переход эгоизма в альтруизм.
Дж. С. Милль разделяет удовольствие на высшие — интеллектуальные и на низшие — чувственные, что является отличительным от взглядов его предшественников. Основа общественных явлений — это общие законы человеческой природы, объект общественных наук. Этика же — это искусство, которое призвано реализовать совокупность норм, опираясь на которые человек имел бы возможность избавиться от переживаний и быть счастливым. Этика — способ морального самосовершенствования человека, а значит и всего общества.
На сегодня современные утилитаристы обсуждают качественную неоднородность удовольствий и желаний, которые вносят существенные коррективы в методику определения количественных показателей личностного благополучия. Последователи Дж. С. Милля определяют качественное отличие высших удовольствий от низших.
Многие современники признают общую правомерность разграничения Милля , но стараются избегать тезиса об основательной несовместимости различных удовольствий. Философы пользуются для объяснения относительного преимущества высших удовольствий следующими количественными параметрами — расширение общей восприимчивости и чувствительности человека. Дж. Дж. Смарт считает этот подход достаточно рациональным, ведь в реальной моральной практике качественный и количественный подходы к разграничению удовольствий не очень отличаются.
Утилитаризм
УТИЛИТАРИЗМ
(utilitarianism) Наиболее известное определение утилитаризма основано на убеждении в том, что "наилучшим действием является то, которое приносит наибольшее счастье наибольшему числу людей". Обычно подобная трактовка ассоциируется с именем Бентама (Bentham), который вполне одобрял ее, но первым такое определение дал Фрэнсис Хатчесон в работе "Исследование происхождения наших идей о прекрасном и добродетели" ("Inquiry into the Original of our Ideas of Beauty and Virtue", 1725). Концепция, согласно которой о действиях следует судить по их способности давать людям счастье, имеет давнюю историю, уходящую в древнегреческий eudaemonism (эвдемонизм). Однако важной и респектабельной, хотя пока и не господствующей, философией, она становится только в мирской и коммерческой среде Британии XIX в. Наиболее ясное представление об утилитаризме дают работы Бентама, особенно "Введение в принципы морали и законодательства" ("An Introduction to the Principles of Morals and Legislation"), однако к последователям этой философии можно отнести как Юма (Hume), так и Берка (Burke). "Наибольшее счастье наибольшего числа людей" – это индикатор духа и цели утилитаризма, но вместе с тем, по-видимому, еще и показатель проблем, которые терзают философов. Похоже, он подразумевает максимизацию населения, поскольку максимизация произведения Х xY достигается увеличением как значения Х , так и Y . Если большее число людей означает меньшее количество счастья в расчете на душу населения (ибо это означает сокращение пространства и ресурсов), то из этого следует, что данная дефиниция способствует неопределенной напряженности между количественными показателями и индивидуальным счастьем. Ясно, что утилитаристы, в т.ч. Бертам, имеют в виду наивысшее счастье либо конкретного числа людей, либо всего населения в целом. Убедительных концепций таких понятий, как "счастье", "боль", "удовольствие" и "полезность", не разработано. Бентам предлагает некий "калькулятор счастья", учитывающий "интенсивность", "плодотворность", "продолжительность" и прочие характеристики, но даже симпатизирующий ему современный утилитарист не позволит себе утверждать, что с помощью такого "калькулятора" можно реально получить какие-то определенные ответы или что он вообще применим. Собственно говоря, чрезвычайно сомнительно вообще отнесение "боли" к состоянию чрезвычайно низкого уровня удовольствия, стремящегося к нулю, или отрицательного удовольствия, которое хуже смерти. Только биологи и бихевиорасты (behaviourists), склонные обращать внимание скорее на физическое состояние, чем на ощущения, сумели разработать научные концепции боли и удовольствия, которые подсказывают нам, что в таком случае утилитаристы-политологи должны рассматривать развлекательные машины и "веселящие" лекарственные вещества в качестве основных инструментов политики. Предполагаемое толкование обычно считается reductio ad absurdum (сведения к абсурду) бихевиорастской концепции удовольствия в философии утилитаристов. Общая совокупность состояний, которые утилитаристы хотели бы максимизировать, называлась по-разному, в т.ч. совсем недавно "удовлетворением" и "процветанием человека". Однако ввиду несостоятельности главной концепции эта философия развивалась по двум направлениям, которые можно назвать экономическим утилитаризмом и широким утилитаризмом. Последователи экономического утилитаризма вместо счастья говорят о степени получения индивидами того, что предпочитают (или предпочли бы, будут у низ свобода выбора). В результате у них появляется возможность разработать точную и изощренную теорию, основанную на данных о фактическом и гипотетическом выборе, и представить результат в денежном выражении. Это направление утилитаризма вполне может найти практическое применение в таких областях политической и административной деятельности, как анализ затрат и результатов. Экономические утилитаристы используют совершенно иные концепции, нежели Бентам, хоты можно сказать, что это направление развивалось вполне в его духе. Широкий утилитаризм в том виде, в котором был разработан специалистами в области этики, по духу ближе философии Юма и Дж. С. Милля его приверженцы тщательно избегают точных расчетов, обращаясь к более общим суждениям, и отказываются от последовательной одномерности бентамовской концепции удовольствия ("поскольку количество удовольствия всегда одинаково, то и ванька-встанька не менее хорош, чем поэзия"), заменяя ее концепцией, предоставляющей более широкие возможности для качественных оценок, Слабость этого подхода в том, что он чреват утерей различия между этической и политической философиями утилитаризма и концепциями иного свойства. Если мы допустим возможность качественной оценки, например предположения о глубине удовольствия от чтения стихов, в противоположность тривиальному чувству, возникающему от игры с ванькой-встанькой, то не отойдем ли мы от неукоснительного, сугубо утилитаристского требования непредвзятого сравнения всех благ? Равным образом существует проблема правил. Строго говоря, утилитарист должен признать, что "правила создаются для того, чтобы их нарушать", и оценивать каждый отдельный этап следования правилам или их нарушения по его последствиям. Но скорее всего мы все-таки получим больше удовольствия, если хотя бы некоторые правила будут соблюдаться все без исключения. Концепция "утилитаризма правил" подсказывает, что из adex постоянно соблюдаемых правил мы должны неукоснительно соблюдать то, которое будет иметь более благоприятные последствия. В принципе можно доказать, что подобную теорию вообще нельзя называть утилитаризмом, поскольку настойчивое стремление следовать правилам приводит к неокантианству. Более убедительное решение проблемы, пожалуй, предлагает концепция "суммарных правил" Джона Роллса, которым мы все должны следовать, хотя и не очень"скрупулезно, дабы радоваться прелестям общественного порядка и не нести расходов не бесконечные подсчеты. Широкий утилитаризм, допуская некий "разнобой" суждений о качестве удовольствия и последствий тех или иных действий, вынужден допускать, чтобы утилитаристские взгляды формировались иными философскими системами, к которым обращается человек, вынося свои суждения, будь эти системы традиционными, бунтарскими, феминистскими или любыми другими. Впрочем, даже у широкого утилитаризма есть границы – те самые, за которыми он перестает быть таковым. Границы утилитаризма и то, что безусловно лежит за их пределами (и утилитаризмом не является), можно описать, опираясь на три условия, по отдельности необходимых, а вместе вполне достаточных, чтобы отнести то и другое к различным формам политической философии. Утилитаризм непременно должен: 1) исходить из последствий (консеквенциализм). Он выносит суждения о действиях, оценивает и предлагает их, исходя из последствий этих действий, а не так, как это делают последователи этических теорий, ищущие соответствия действий всесильным правилам, выработанным на основе здравого смысла, религии или условий существования человека; 2) быть суммарным (агрегирование). Он суммирует выгоды, получаемые населением, в т.ч. всей страны (суммарное правило ответственности) и даже планеты в целом. Он может учитывать или не учитывать интересы прочих живых существ, помимо homo sapience , но чего он не делает, так это никому не позволяет требовать или иметь право на полное исключение из общей суммы; 3) быть сенсуалистичным (sensualist). То, что суммируется, должно выражаться в ощущении хорошей или плохой жизни. Никакие хорошие качества, никакую пользу не следует учитывать, если их нельзя свести к подобному чувству. Политическая интерпретация утилитаризма . Утилитаризм вошел в политику как радивальная философия, бросив вызов ортодоксальности, поскольку наибольшую известность он получил благодаря крайне отрицательному отношению Бентама к лекциям по праву сэра Уильяма Блэкстоуна (опубликованные под названием "Комментарии к общему праву Англии" ("Commentaries on the Law of Englend")). Блэкстоун попытался вывести английской право из права естественного, в то время как Бентам стремился доказать, что законы создаются, а не открываются людьми, поэтому выбирать законы следует по из последствиям. Утилитаризм не обязательно одобряет существующие права собственности, а ранние утилитаристы-практики, такие как Эдвин Чэдвик, сыграли важную роль в усилении регулирующей роли государства в промышленности и сфере услуг. Ведь в конце концов в основу утилитаризма положена эгалитарная посылка. Бентам говорил: "Каждый считается за одного, и никто – больше, чем за одного". Но маловероятно, чтобы последователи теории, предлагающей максимизацию счастья в обозримом будущем, ратовали за революцию или хотя бы за быстрые социальные перемены. В работе "Анархические заблуждения" ("Anarchical Fallacies") Бентам резко осудил концепцию естественного права французских революционеров, называв ее "высокопарной чепухой", новым вариантом старой ошибки. Утилитаризм всегда лежал в основе либерально-консервативных идей, реалистических и реформистских. Отказавшись (после 1945 г.) от многих традиционных взглядов в области политической теории, утилитаризм занял господствующее положение к немарксистской идеологии, о чем в 1979 г. Герберт Харт отозвался как о "получившей широкое распространение вере в то, что какая-то форма утилитаризма, если нам только удастся ее найти, должна точно отразить суть политической морали". С 1970 г. на эту "веру" обрушивается поток яростной критики со стороны возрождающихся традиционных философий индивидуалистического и "договорного" толка. Вместе с тем то, что утилитаризм потерял как сугубо теоретическая философия, он сохранил как философия практическая, продолжая господствовать во многих странах Запада и обретая все большую популярность в бывших коммунистических странах. Его господствующее положение особенно заметно в Англии, где многие руководители, в т.ч. экономисты из Министерства финансов и инспекторы из Департамента окружающей среды, работают по чисто утилитарным правилам, в отличие от США, где по конституционным соображениям решения порой принимаются под влиянием концепций"естественного права. Сильные и слабые стороны утилитаризма . Экономический утилитаризм часто критикуют за узость предмета исследований и мнимую точность. Широкий утилитаризм критикуют в двух различных позиций. С одной стороны, к нему относятся как к слишком широкому, несерьезному, не имеющему точных границ учению, а с другой – как к учению аморальному, т.к. утилитаристский подход к этике глубоко противоречит нашему интуитивному чувству хорошего и плохого, а часто и нашим представлениям о справедливости о объективности. Трудно, например, отрицать, что утилитаризм предполагает одобрительное отношение к наказанию невинных людей, если оно приводит к лучшим последствиям, чем отказ от их наказания. Наиболее важным оправданием утилитаризма является то, что ему, как общественной философии, в век светскости и плюралистской этики просто нет альтернативы. Политикам невозможно избежать убийства невинных людей, когда они пытаются контролировать государственные расходы или сохранять некое подобие мирового порядка. Утилитаризм же, хоть и вынужден мириться с этим, предъявляет важное нравственное требование политикам: они должны всегда иметь в виду "нижнюю черту", конечный результат своих решений, понимать, кто выигрывает от них и кто проигрывает, а также просчитать, нельзя ли всю совокупность благосостояния обеспечить какими-либо иными способами. Таким образом, как "домашняя философия правительства" (так ее назвал Роберт Гудин) утилитаризм сохраняет за собой ведущую, даже уникальную роль.
Политика. Толковый словарь. - М.: "ИНФРА-М", Издательство "Весь Мир". Д. Андерхилл, С. Барретт, П. Бернелл, П. Бернем, и др. Общая редакция: д.э.н. Осадчая И.М. . 2001 .
Утилитаризм
(от лат. utilitas польза, выгода)
принцип оценки всех явлений только с точки зрения их полезности, возможности служить средством для достижения какой-либо цели.
Политическая наука: Словарь-справочник . сост. проф пол наук Санжаревский И.И. . 2010 .
Политология. Словарь. - РГУ . В.Н. Коновалов . 2010 .
Синонимы :Смотреть что такое "Утилитаризм" в других словарях:
Утилитаризм - Утилитаризм ♦ Utilitarisme Всякое учение, основывающее свои оценочные суждения на понятии пользы. Значит, утилитаризм – то же самое, что эгоизм? Нет, не значит. Большинство утилитаристов (в частности, Бентам (***) и Джон Стюарт Милль (***))… … Философский словарь Спонвиля
- (от лат. utilitas польза) направление в моральной философии, основанное Дж. Бентамом в трактате «Введение в принципы нравственности и законодательства» (1780) и развитое в его классическом виде и именно под названием «У». Дж.С. Миллем… … Философская энциклопедия
- (фр. utilitarisme, от лат. utilis полезный). 1) термин, введенный Д. С. Миллем главным представителем утилитарной морали, ставящей своим идеалом возможно большую пользу (счастье), возможно большего числа людей. Принципы утилитаризма были… … Словарь иностранных слов русского языка
Утилитаризм - (лат.utilitas пайда) – моральдық философиядағы бағыт. Оның негізін қалаушы ағылшындық философ, экономист, заңгер – теоретик, атақты Адам Смиттің (экономист) шәкірті И.Бентам болды («Введение в принципы нравственности и законодательства»… … Философиялық терминдердің сөздігі
- “УТИЛИТАРИЗМ” (Utilitarianism) этическая работа Дж. С. Милля. Впервые опубликована в 1861 в журнале “Frazer s Magazine”, отдельным изданием в 1863. В ней подытоживаются и в полемике с оппонентами аргументируются и уточняются основные… … Философская энциклопедия
УТИЛИТАРИЗМ, утилитаризма, мн. нет, муж. (от лат. utilitas польза). 1. Буржуазное этическое учение, прикрывающее противоречия в классовом обществе лозунгом наибольшей пользы для наибольшего числа людей (филос.). 2. Деятельность, основанная на… … Толковый словарь Ушакова
Практицизм, прагматизм, прагматичность, прагматика Словарь русских синонимов. утилитаризм сущ., кол во синонимов: 4 прагматизм (6) … Словарь синонимов
- (utilitarianism) Теория, согласно которой правила и институты должны оцениваться на основании того, насколько они хороши для благосостояния (welfare) человека. Наибольшее счастье наибольшего числа людей – это лозунг Иеремии Бентама, основателя… … Экономический словарь
утилитаризм - а, м. utilitarisme m. <лат. utilitas польза. 1. филос. Буржуазное этическое учение, прикрывающее противоречия в классовом обществе лозунгом наибольшей пользы для наибольшего числа людей. Уш. 1940. Идеалистическое философско этическое учение,… … Исторический словарь галлицизмов русского языка
Одной из самых влиятельных в этике бизнеса является теория ути литаризма. Основателем теории традиционного утилитаризма считают Иеремию Бентама (1748--1832). В своих трудах Бентам разрабатывал методику поиска объективных критериев измерения ценностей, кото рая должна была обеспечить возможность простого и удовлетворитель ного с экономической точки зрения определения адекватности соци альной политики и общественного законодательства. По его мнению, наиболее эффективными критериями могли служить степень соответ ствия образа действия и существующих законов и степень полезности и вредности деятельности (по данным оценки ее последствий).
Какое-либо действие является правомерным с этической точки зре ния в том, и только в том случае, если суммарный полезный эффект этого действия превышает суммарный полезный эффект любого другого действия, которое могло бы быть совершено вместо действия первого.
Таким образом, принцип утилитаризма предполагает наличие воз можности количественного измерения благ, производимых путем со вершения действий, возможность их суммирования, а также вычисле ния разности между количеством благ и количеством отрицательных результатов, а значит -- и возможность определить, какое из действий даст максимальную чистую прибыль или минимальные абсолютные расходы. Следовательно, на базе данного принципа можно осуществить количественное измерение всех видов прибыли и расходов и, пользу ясь некоей общей численной шкалой, реализовать сложение или вычи тание определенных значений искомых показателей. Например, уро вень степени удовлетворенности рабочих состоянием среды, в которой реализуется трудовой процесс, может быть оценен величиной, равной 500 ед. (позитивным) полезности, тогда как соответствующий отрица тельный эффект (счет из банка, присланный в следующем месяце) будет равен 700 ед. (негативным). Таким образом, общий итог описан ной акции, направленной на улучшение состояния среды, в которой трудятся рабочие, составит 200 ед. (негативных) полезности. Если прин цип утилитаризма гласит, что данное конкретное действие является правомерным, поскольку отличается более высокой полезностью, чем
любой другой соответствующий акт, то это вовсе не значит, что право мерным является такое действие, которое приносит максимум пользы лицу, его совершающему. Более верным является, скорее, следующее утверждение: правомерно такое действие, которое приносит максимум пользы всем тем лицам, которые оказываются в сфере действия ре зультатов акции (в том числе человеку, совершающему данную акцию). Принцип утилитаризма нельзя толковать и в том смысле, что он пред полагает необходимость преобладания положительного эффекта над отрицательным (прибыли над расходами). Правильно считать, что, со гласно этому принципу, в конечном счете правомерной является такая акция, которая дает наибольшую чистую прибыль по сравнению с дру гими вариантами. Наконец, ошибкой было бы думать, что принцип утилитаризма предполагает необходимость учета только непосредствен ных и мгновенных результатов наших действий. Напротив, при анализе всех возможных вариантов действий следует как учитывать текущие положительные и негативные эффекты в виде расходов и прибыли, так и прогнозировать их последствия, в том числе любые косвенные ре зультаты.
Теория утилитаризма привлекательна во многих отношениях. Ее по ложения согласуются с критериями, которые используются для интуи тивной оценки моральности поведения. Так, в случае, когда человек пытается объяснить, почему он морально обязан совершить ту или иную акцию, он часто руководствуется соображениями о пользе или вреде, которые его действия могут принести другим людям. Соображения мора ли требуют учета интересов всех окружающих наравне с собственными интересами. Такое поведение полностью вписывается в теорию утилита ризма, поскольку положения последней содержат требование необхо димости определять результат действия в отношении всех лиц, участву ющих в акции, и требование выбирать такой вариант образа действий, который обеспечивает максимальный полезный эффект для каждого независимо от того, получает ли он прибыль непосредственно.
Используя принципы утилитаризма, можно объяснить, почему не которые виды деяний считаются аморальными (ложь, супружеская из мена, убийство), а другие, напротив, -- морально оправданными (прав дивые высказывания, верность, соблюдение обязательств). Сторонник теории утилитаризма может доказать, что лгать нехорошо потому, что ложь приведет к убыли общественного благосостояния. Когда люди лгут друг другу, они в меньшей мере способны доверять и сотрудничать. А чем меньше интенсивность доверия и сотрудничества, тем ниже об щее благосостояние. Правдивость в общении -- позитивный фактор, ибо укрепляет доверие и усиливает сотрудничество, тем самым спо собствуя укреплению благосостояния. В целом можно утверждать, что
лучшее правило -- говорить правду и воздерживаться от лжи. Сторон ники традиционного утилитаризма, тем не менее, отрицают тот факт, что действие может оказаться безусловно некорректным. Так, они не согласились бы с тем, что нечестность или воровство всегда безусловно плохи. Если в определенной ситуации нечестное деяние приведет к более благоприятным последствиям, чем какая-либо иная акция, которая мо жет быть совершена этим же лицом в этой же ситуации, то тогда, согласно теории традиционного утилитаризма, нечестный поступок будет морально оправдан (в этом частном случае).
Идеи утилитаризма оказали достаточно сильное влияние на разви тие экономических наук. Многие экономисты еще в XIX в. категориче ски утверждали, что в основе механизмов хозяйственной деятельности лежит естественное стремление человека к максимальному увеличе нию своего благосостояния, а полезность производимых товаров изме ряется той ценой, которую люди желают уплатить за них. Принимая эти и другие упрощения, экономисты получили возможность выяснить известную всем зависимость между спросом и предложением, опреде лив таким образом характер связи между спросом и предложением, между продавцом и покупателем, а также объяснили причины равно весия цен в условиях свободного конкурентного рынка. Более того (и это особенно важно), экономисты сумели также доказать, что развитие системы свободных рынков на основе конкуренции приведет к такому способу эксплуатации ресурсов и утвердит такой механизм варьирова ния цен, что у потребителя появится возможность довести свою обще ственную полезность до максимума (до оптимума, если пользоваться терминологией Парето), причем это произойдет за счет повышения покупательной способности. Таким образом, находясь на позициях те ории утилитаризма, экономисты приходят к выводу о безальтернатив ности системы свободного рынка.
Теория утилитаризма лежит в основе метода анализа расходов и прибыли. Данную методику используют, в частности, для определения эффективности инвестиций (например, в проекты строительства пло тин, фабрик, общественных парков и т. д.) путем оценки разности величин нынешней и будущей прибыли и величин нынешних и бу дущих расходов. Для того чтобы рассчитать искомые показатели, ис пользуют методы дисконтирования цен (в денежном выражении) всех имеющих место и прогнозируемых эффектов, которые связаны с реа лизацией этих проектов, причем указанные эффекты рассматривают в отношении как окружающей среды, так и населения. Осуществить та кие расчеты иногда бывает весьма нелегко, хотя известны разнообраз ные способы определения цены (в денежном выражении) таких, каза лось бы, неосязаемых параметров, как красота леса (например, в ситуации, когда нас интересует, какое число лиц платит деньги за удовольствие лицезрения пейзажа аналогичного, но находящегося в частном владении парка). Если оказывается, что прибыль от какого- либо общественного проекта превышает расходы на этот проект (в де нежном выражении), а также если разность величин прибыли и расхо дов в этом случае выше, чем в альтернативном варианте, то можно сделать вывод о необходимости реализации первого проекта. В рамках данного подхода использование концепции утилитаризма для опреде ления общественной полезности, таким образом, сводится к расчету соотношения между денежными эквивалентами прибыли и расходов.
И наконец, можно отметить, что положения теории утилитаризма хорошо согласуются с представлениями о категории эффективности и, хотя они имеют различный смысл, тем не менее многие используют его для описания возможности производить максимум продуктов при известном количестве ресурсов. Иначе говоря, эффективной принято считать такую операцию, реализация которой позволяет обеспечить требуемый выход продукции при минимуме затрат ресурсов. Именно так принято понимать эффективность и с позиций утилитаризма, по скольку в рамках этой теории правомерным считается такой образ дей ствий, который дает возможность производить максимум прибыли при минимуме расходов. В приведенном выше определении эффективности достаточно слова "требуемый выход продукции" и "затраты ресурсов" заменить словами "прибыль" и "расходы" -- и мы получим основную формулу утилитаризма; таким образом, согласно теории утилитариз ма, корректный образ действий всегда одновременно является наибо лее эффективным.
